Гвардеец - Страница 60

Теперь, что это нам даёт? Выигрыш в дальности стрельбы - даже если мы увеличим его в два раза, основной наш враг - турецкая конница преодолеет это расстояние за считанные секунды, но и они не будут лишними. Пора учить солдат экономить время, как писалось в одной книжке: главная стрелка на солдатских часах - секундная. Заряжай быстро и чётко, стреляй далеко и метко. Пусть каждая пуля найдёт себе мишень. Знаю, что турки и татары любители кружить вблизи передвигающихся частей, особенно обоза. Для них будет 'приятной' неожиданностью знакомство с дальнобойным оружием.

Выходит, даже из минусов, можно извлечь кучу плюсов. Такая вот высшая математика.

Полностью приводить Бирону свои рассуждения я не стал, но он сразу ухватил идею и целиком проникся. Ему можно довериться, благополучие его семьи отныне и навсегда связано с Россией. Интересы Биронов тесным образом переплелись с моими, и я был несказанно рад. Никто из историков не сумел бы обвинить Густава и его родственников в предательстве страны, они действительно преданно служили империи.

- Мне очень хватили артиллерийского капитана Анисимова, чистого ума, говорят, офицер, - сказал Бирон. - Думаю, он выкажет интерес, а я похлопочу, чтобы его освободили на время от службы и приставили к опытам.

Решив одни проблемы, приступили к другим. Мне откровенно не нравилась солдатская форма, даже гвардейская, из-за полной непрактичности и не приспособленности к нашему климату. А идиотская мода пудрить голову, завивать букли и носить косички, введенная во многом благодаря стараниям самих гвардейцев, раздражала.

Бирон подумывал о том, чтобы сделать мундир новой роты наподобие кавалергардов Екатерины: тёмно-зелёный кафтан, алый камзол с красным супервестом, на котором вышивали золотой и серебряной нитью Андреевскую звезду на груди и двуглавый орёл на спине. Драбанты также носили красные штаны в обтяжку, высокие сапоги с раструбами и треуголку с золотым галуном и плюмажем.

Мундир этот считался верхом красоты и роскоши.

Я предложил пойти от противного.

- Давайте начнём не следовать моде, а диктовать её. Из-за обилия в одежде золота и серебра в Европе нас считают дикарями, которые накидываются на всё, что блестит. Нам, конечно, плевать на их мнение, но почему бы не щёлкнуть по носу тем же французам, голландцам и англичанам. Пускай они изводят пудру на парики, носят неудобные треуголки, влезают в узенькие штаны, мёрзнут в чулочках. Мы изменим форму, сделаем более приспособленной к солдатскому быту и российской погоде.

- И что же вы хотите изменить, фон Гофен, - заинтересовался Бирон.

- Для начала короткую стрижку. Долой букли и косы.

- Хотите уподобить лейб-гвардию мужичью неотёсанному?

- Нет, хочу привить чистоплотность телесную. Чтобы меньше насекомых в причёске обиталось, чтобы солдат о службе думал, а не о том, где ему пудры раздобыть.

- Постойте, нижние чины превосходно обходятся мукой.

- Ага, и не спят полночи, пока эта квашня на голове не высохнет. А утром квелые ходят.

- Значит, императрицу о запрете на пудру, букли и прочие излишества просить желаете?

- С вашей помощью, господин подполковник. Меня она слушать не станет, я для неё фигура не выдающаяся, а вот вы донести сумеет. Вас она послушает.

- Скажу вам правду, барон. Я сам нахожу моду эту дурной и противоестественной, но так уж устроен человек: не думает об удобстве своём в угоду всяким веяниям.

- Мода - штука переменчивая. Если ветер подует с нужной стороны, сумеем её изжить или заменить чем-то более полезным. Если вы, господин подполковник, подадите пример, другие и я, в том числе, охотно к нему присоединятся. Ну, а с фантами всякими постепенно разберёмся.

- Я думаю, не на стрижке единой вы хотите заострить внимание, барон?

- Так точно, господин подполковник. Есть у меня несколько разных вариаций форменной одежды, как для лейб-гвардии, так и для частей пехотных армейских. Пытался совместить красивое с удобные. Посудите, что вышло.

Для роты дворцовой службы мы решили изготовить форму пышную, но всё же практичную. Мушкетёрские треуголки и гренадерские кепки заменили на кивера а ля тысяча восемьсот двенадцатый год. Я знал, что Бирону понравится. Есть что-то в них такое, привлекающее взгляд. Ввели серо-голубые кителя сюртучного типа с высоким стоячим воротником, погоны в виде эполет для офицеров, портупейные ремни, красные (не широкие и не узкие) штаны, чёрные сапоги. Епанчу решили оставить, но дополнительно добавили длинную шинель (я замучался объяснять, что это и для чего нужно). Густав ещё немного пофантазировал, и получилась довольно сносно выглядящая форма.

Я надеялся, что под шумок смогу протолкнуть и реформу в полевом обмундировании для всей армии, представил Бирону альбом с рисунками, над которыми корпел несколько дней, потратив часть из выданной в награду сотни рублей. Художник из меня так себе, но Чижиков отыскал где-то неплохого рисовальщика, и тот за неплохие деньги воплощал на бумаге мои 'дизайнерские' изыскания. Я, конечно, не Юдашкин, но это может и к лучшему.

Для полевых частей в летнее время предполагались светлые гимнастёрки из льна с кожаными налокотниками и красные (чтобы солдаты меньше боялись крови) штаны с наколенниками, короткие (ниже колена) и лёгкие сапоги с онучами.

Бирон ухмыльнулся.

- Поверьте, господин полковник, портянки сиречь онучи, полезная и незаменимая вещь. Нога солдатская будет в тепле и сухости. Это ж не чулки.

- Возможно, - кивнул подполковник. - А почему эти... рубахи белого цвета?