Гвардеец - Страница 33

В первую очередь нам предстояло обзавестись кафтаном - верхним длинным платьем почти до колен. Под него одевался камзол, примерно такого же покроя, разве что покороче. Полагались также штаны, доходившие до подколенной подвязки. Чижиков очень не рекомендовал брать для них московское сукно - слишком, по его мнению, толстое. Разумеется, солдату нельзя без обуви - поэтому пришлось закупаться двумя парами башмаков и сапогами. В холодное время очень бы пригодилась шинель, но её частично заменяла епанча. На шубу, носить которую зимой уставом не возбранялось, нам бы не хватило денег. Полки выручались тем, что держали на складах шубы, поступившие вместе с рекрутами. Разумеется, господа офицеры побогаче, могли позволить себе роскошные одеяния на любой период времени. Были ещё чулки, очень похожие на шерстяные гетры футболистов, разве что не полосатые. И куда без нижнего белья - его полагалось две перемены. Добавим к этому галстук, пуговицы и прочее, прочее, прочее...

Главное отличие в форме гренадеров - шапка. Если фузилеры носили треуголки, то головы отборных солдат украшали специальные кожаные гренадерки с красивыми 'кукардами'.

От Чижикова я узнал каков срок носки каждого из элементов мундира: шапка, кафтан и камзол - три года, епанча аж три с половиной, галстук - полтора, остального, как считало начальство, должно хватить на год.

Казённых пяти с половиной рублей оказалось недостаточно, пришлось потратить часть подъёмных, хотя у нас на них были другие планы. Чижиков таскал нас из одной лавки в другую, везде приценивался, щупал товар, проверял на прочность, кривил носом, ежели что-то было не так, придирчиво осматривал цвет сукна (в армии всё должно быть единообразно), а после покупки, перед тем, как отнести материю портным заставил её намочить.

- Чтобы не село после дождя или стирки, - пояснил он.

Так что экипировка наша отняла немало времени и средств, но через неделю мы с Карлом выглядели (во всяком случае, со стороны) не хуже остальных гвардейцев.

- Молодцы! - не преминул отметить Чижиков, устраивая нам смотр. - Теперь переходим к самому главному - к экзерциции. Плох тот солдат, что не знает оружия и приёмов.

Вот тогда и началась настоящая учёба, не взирая на дождь, первый мокрый снег и шквальный ветер.

Глава 14

Домовладелец Куракин, к которому нас определили, оказался тёртым калачом. Не желая иметь проблем с постояльцами, навязанными сверху, он по примеру многих петербуржцев выстроил во дворе маленькую избушку, называемую 'чёрной' (дело в том, что топилась она по чёрному, да и солдаты весьма нещадно палили дармовые дрова) и поселил в ней четырёх гвардейцев: нас и ещё двух гренадеров из третьей роты. Правда, с соседями мы не успели познакомиться, ибо они ещё не вернулись из лагерей.

Изба делилась перегородкой на две комнаты, отапливаемые огромной печкой, занимавшей чуть ли не половину дома. Дрова и свечи Куракин был обязан поставлять за свой счёт, остальное его не касалось. В лучшем случае, он мог одолжить на время что-то из домашней утвари и тщательно следил, чтобы её возвращали в срок. Его кухарка пухленькая улыбчивая Дарья за скромное вознаграждение готовила нам еду и постреливала глазками в Карла.

Кстати, наш дядька - Чижиков, очень огорчился, когда узнал, что мы взяли хлебные порционы деньгами.

- Зря вы, паря! Лучше б меня спросили. Хлебушек в Петербурге дорогой, из казённой пшенице оно намного дешевле бы вышло, а что не съедите, так на сухарики пустите. В любом походе сухари завсегда пригодятся.

- Прости, Степан, - повинился я. - Мы же всех тонкостей не знали.

- Ладно, - успокоился великан. - В следующий раз наука вам будет. В Петербурге без понимания жить сложно. Вы не стесняйтесь, если что надо спросить. Я растолкую.

- Спасибо, Степан, - поблагодарил я. - Слушай, а чего наш полковой комиссар на нас так напустился, когда мы в полк записываться пришли.

- А что тут непонятного. Не любит он немчуру, - пояснил гвардеец, - считает, что из-за вашего брата чином выслужиться не может, обходят его по баллотировке. Только ты на свой счёт, Дитрих, мои слова не принимай. Я знаю, что вы немцы правильные, вроде нашего командира, подполковника Бирона.

Я заметил, что брата фаворита в полку уважали. Густав отличался весёлым нравом, относился к солдатам хорошо, за спины в бою не прятался и пыль в глаза не пускал. Но и совсем уж безоблачной его жизнь не назовёшь. Пока во главе армии стоял Миних, всеми фибрами души не любивший обер-камергера Бирона, двум братьям фаворита крепко доставалось - фельдмаршал не упускал случая сорвать на них зло. Поговаривали, что недавняя поездка Густава в Австрию во многом была вызвана желанием подполковника спастись от постоянных придирок, перейдя на службу в цесарскую армию. Но что-то не сложилось, и младший Бирон вернулся в роскошный дом на Миллионной улице, отнюдь не похожий на наши с Карлом 'хоромы'.

Комнаты в чёрной избе были меблированы одинаково: грубо сколоченный стол с двумя табуретами, две широких лавки (на каждой набитый соломой тюфяк, служивший постелью, укрывались мы епанчами) и что-то вроде комода, в нём хранились небогатые пожитки. Иной мебели не имелось. Удобства, разумеется, во дворе.

За продуктами ходили на рынок. Спасибо дядьке, он подсказал, где и что можно взять подешевле. Однажды попробовали снарядить вместо себя дворника Тимофея, но тот пропадал до вечера и вернулся пьяным в стельку, спустив наши деньги. Я дал ему по шее, но финансовую ситуацию это не исправило.

Куракин держал собственную баню и регулярно пускал нас мыться, беря по копейке за человека. Здесь было удобней и гигиеничней, чем в общественной бане. Правда, хозяин сразу потребовал, чтобы мы не водили женщин, хотя сам по старинным русским обычаям не очень-то соблюдал принцип разделения полов.