Гвардеец - Страница 21

Понятно, из меня готовят информатора и... провокатора. 'Достойное' начало карьеры, Игорь Николаевич. Зато сколько препон сразу будет преодолено: выйду из тюрьмы, заручусь покровительством на очень высоком уровне, стану офицером, перепрыгнув большую планку, смогу предотвратить грядущий заговор. Как всё изумительно складывается, какой подарок, прямо таки рождественский!

- Нет, Андрей Иванович, - твёрдо объявил я. - Прошу извинить покорно, но вашего предложения принять не могу.

Глава 9

Наступила долгая тревожная пауза. Ушаков задумчиво смотрел на меня, сжимая и разжимая пальцы рук. На лице его отражалась широкая гамма чувств - от раздражения до недоумения.

Я сидел ни жив ни мёртв. Если всесильный глава Тайной канцелярии обрушит весь гнев на несчастного фон Гофена, от меня и мокрого места не останется.

Ушаков откинулся на спинку высокого кресла и безапелляционно заявил:

- Подумайте, барон, хорошенько подумайте. Второго раза не будет. Я предложениями не разбрасываюсь. Многие приняли бы, не раздумывая.

- Очень хорошо вас понимаю, однако решения не изменю, - заикаясь, произнёс я, холодея от проявленной безрассудности.

Мысли о том, что могу поломать жизнь Карла, пришли в голову значительно позже.

- А не боитесь, барон, что после отказа, я велю, скажем, закопать вас живьём? - сухо осведомился генерал.

- Очень боюсь.

- Тогда в чём дело? - генерал нахмурился. - Почитаете нашу службу бесчестием?

- Помилуйте, Андрей Иванович. Разве может служение родине быть бесчестным. Но ведь не всегда известно, когда ты служишь стране, а когда выступаешь марионеткой в чужих руках.

- И за меньшие слова люди языков лишались. С огнём играете, фон Гофен, - покачал головой Ушаков. - Боюсь, мой долг возбудить супротив вас новое расследование.

- Что это вам даст, Андрей Иванович? Ну, повеселятся ваши каты: рёбра переломают, мясо кнутами вырвут, иголки под ногти позагоняют. И что? Каков будет результат? Сломать меня не проблема, и не такие у вас после пыток ноги целовали. Натешите самолюбие, а какая от того польза стране выйдет?

- Одним болтливым наглецом станет меньше, - просто констатировал Ушаков.

- И всё? Стоит ради этого запускать государственную машину? Неужто нет дел поважнее? Все воры пойманы, предатели по дубам развешены, а иностранные шпионы в казематы посажены... Все, Андрей Иванович?

-Это упрёк? Да я тебя... - Ушаков побелел от злости, - в порошок сотру мерзавца этакого.

- Стойте, не ломайте дров, господин генерал. Простите мою вольность. Я никоим образом не хотел задеть ваши чувства.

Ушаков быстро взял себя в руки и заговорил спокойным тоном:

- Тогда как прикажете понимать?

- Вопрос в том, кто вам нужен, Андрей Иванович. Если ищете доносчика, презираемого всеми, в том числе и товарищами, то я не являюсь подходящей кандидатурой. Бегать в Тайную канцелярию с криками 'Слово и дело' из-за того, что кто-то по глупости ляпнет что-то не вполне подобающее в адрес императрицы или членов её кабинета - не для меня. Уверен, вы завалены такими делами и сыты по горло.

Ушаков улыбнулся. Я всё же задел струнку в его душе. Действительно, львиная доля расследований в и без того небольшой по штату Тайной канцелярии приходилась на откровенную ерунду. Порой случались по-настоящему анекдотические случаи, но чиновникам приходилось тратить время, деньги и прочие важные ресурсы на полноценное следствие с привлечением свидетелей, тремя пытками и прочими стандартными процедурами. За рутиной от внимания инквизиторов ускользали действительно важные вещи - реальные, не надуманные заговоры, интриги иностранных дипломатов, разыгрывавших свои партии при дворе, да что говорить - государственные перевороты, делавшиеся силами нескольких сотен гвардейцев.

- Я недавно прибыл в Россию, - продолжил я, - но уже успел оценить 'гостеприимство' вашего учреждения.

Генерал усмехнулся.

- Чем богаты... - сказал он. - Похоже, до меня начинает кое-что доходить. Быть доносчиком вы не желаете, но от сотрудничества, кажется, не отказываетесь. Набиваете себе цену, барон?

- Можно сказать и так, Андрей Иванович. То, что вы предлагаете - не мой уровень.

- Неужто на место моё замахиваетесь? - с иронией спросил Ушаков.

- Не по Сеньке шапка. Надеюсь, я правильно применяю эту русскую поговорку?

- Скажем так, ошибок за вами я пока не замечаю, - кивнул генерал.

- Тогда я объясню свою позицию.

- Окажите милость, - опять заулыбался Ушаков.

А мужик-то с юмором, подкалывает в нужный момент. И чувствуется, что заинтересовался. Постараюсь, чтобы рыбка с крючка не спрыгнула.

- Не сомневайтесь, я знаю себе цену, но не собираюсь требовать денег, чинов и привилегий. Нет-нет, - я поспешил предупредить ехидное замечание Ушакова, - меня с полным основанием можно назвать честолюбивым карьеристом, но всякая милость с вашей стороны быстро обратит внимание тех, кому лучше бы держаться в неведении. Я буду пробиваться сам. Если действительно увижу угрозу стране и престолу, приду к вам и расскажу всё, что знаю. Но роль мелкого шпика не для меня. Уж извините. Это всё равно, что палить из пушки по воробьям.

- Вы ведь из немцев, фон Гофен. Почему я могу вам доверять?

- Очень просто: я решил связать судьбу с Россией, поэтому буду служить ей до последнего вздоха. Простите за пафос, но это так.

Задумчивость во взоре генерала снова сменилась живым интересом.

- Что-то в вас есть, фон Гофен, правда, пока не понимаю что именно, - проницательно заметил он.

- Что вы, - удивлёно сказал я. - Человек я самый рядовой.